лаборатория танцевальной критики фестиваля context.diana vishneva
За кулисами лаборатории
В этом году лаборатория по танцевальной критике фестиваля Context. Diana Vishneva проходит в третий раз. Каждый год меняется и длительность этого курса, и его формат. О том, как происходила работа в этом году, рассказывает куратор этого курса Вита Хлопова.

Фото — Мария Сахарова и соцсети фестиваля
В этом году мы решили сделать акцент на новые форматы существования танцевальной критики. Стремительный рост популярности таких платформ, как Telegram, дает возможность любому попробовать свои силы в этой профессии. Не нужно показывать дипломы театроведа руководству Instagram, чтобы завести канал, в котором рассказывать об истории танца. Главное, совсем необязательно даже показывать свое настоящее лицо. Пиши, прикрываясь именем несуществующего поэта, и все танцевальное сообщество будет ломать голову, кто же скрывается за этими дерзкими текстами.
Я столкнулась с одной проблемой в этом наборе: рассказав все свои мысли об этих новых форматах в критике, я требовала от слушателей больших аналитических текстов, которые видела опубликованными где-то в журнале «Театр», не меньше. Но мне присылали небольшие работы, обосновывая этот объем темой курса. Все верно: о каких рецензиях в 10 000 знаков может идти речь, если мы учимся интересно писать для различных соцсетей.
Обычно наш курс строится таким образом: в первый день у нас ударная теория. Я делюсь своими мыслями о том, какой должен быть текст о танце. В чем разница анализа балетного спектакля и танцевального.

Что читать? Где проверять? За кем следить? Как запомнить все, что было на спектакле? Как не беспокоить соседей своими записями? Как разделять личное отношение к хореографу и статью, которую надо написать о его работе? О чем писать, если в работе нет сюжета, хореограф неизвестен, а движение минимально?
Я всегда настаиваю на том, что научить творить, будь то текст, будь то хореография, невозможно. Можно поделиться опытом, можно сэкономить время студенту, проговорив с ним обычные ошибки начинающих критиков, можно посоветовать идти этой, а не другой, дорогой. Но сделать так, чтобы человек после интенсива или даже 5 лет института, стал писать, как Бернард Шоу или Джон Мартин — нельзя. Поэтому моя теоретическая часть программы — она как раз про «поделиться опытом», нежели чем «научить писать статьи».

Второй день не менее ударный: у нас идет несколько часов краткой истории танца 20 века. Понятно, что интенция смехотворна: это действительно быстрая пробежка по самым верхам, но хотя бы мы понимаем, что современный танец лучше не называть «контемпом», а работы Охада Наарина — это совсем не балет. Уровень слушателей каждый год очень разный: кто-то хорошо разбирается в истории и теории современного танца, кто-то бойко пишет, но пока еще не совсем с ходу различит Форсайта и Килиана на взгляд. Поэтому это занятие нужно для того, чтобы свести всех примерно к общему знаменателю.
И вот оставшиеся дни начинается самое противное и интересное: бесконечно писать и обсуждать тексты. Нам всегда везет в группах, никто не боится обсуждений и разбора статей, хотя поначалу, конечно, свой текст, выведенный на огромный монитор, вводит в ступор. Обсуждение одного текста может занять до получаса, а, порой, и больше, но такой разбор полезен не только автору обсуждаемого текста, но и всем остальным (включая и меня). Сразу четко виднеются все клише, пустые фразы, которые можно адресовать Баланчину и Бобу Фоссу одновременно. Видно, где автору нечего сказать, и он вымучивает текст до заветных 5000 знаков медленным пересказом сюжета постановки «Весна священная», к примеру.

Задания по текстам были разные: иногда мы смотрели что-то и сразу же садились писать тексты (не всегда у тебя есть достаточно времени на статью, бывает, что надо срочно вот к утру сдать редактору эти чертовы 5000 знаков), иногда писали в непривычной для себя манере (не всегда ты пишешь для своего любимого издания или личного канала, бывает, что и «Сплетник» закажет текст, что ж делать), иногда писали в короткий срок историческую статью на неочевидный сюжет (в этот раз я дала задание изучить постановку Сиди Ларби Шеркауи «Послеполуденный отдых фавна», а также сравнить её с предыдущими), а в этом году я еще решила потренироваться в создании stories-лекций для Instagram, и несколько вариантов получили вполне приличными.

Конечно, мы не можем публиковать все тексты, которые наши слушатели писали каждый день. Это рабочие материалы, в которых мы отрабатывали определенные задачи, где-то лучше с ними справляясь, где-то — хуже, но несколько интересных работ я все же решила опубликовать, чтобы хорошие тексты не оставались в закрытой папке дропбокса «Context_dance_writing_lab_2018».
Арина Ильина подавалась на нашу лабораторию и в прошлом году, но мне тогда показалось, что она уже и так прилично пишет про танец, и я вряд ли смогу что-то дать ей в этой профессии, но заявка этого года мне настолько понравилась, что эту свою мысль про «чему я вас могу научить» я сразу забыла. Арина прилично разбирается в хореографии, но что важнее — она хорошо замечает неочевидное и умеет не растекаться мыслью по абзацам, концентрируя все самое важное в небольшом тексте. Здесь вы можете ознакомиться с её рецензией на вечер балета Канады.

Тата Боева учится в Смольном институте в магистратуре по музыкальной критике, и что мне нравится в её текстах — так это смелость суждения, ломание структуры (при в общем-то абсолютно академическом подходе к написанию текстов) и склонность к образованию новых слов (её «мастерство не профуфукаешь» про перформанс Фуфуа Д’имобилите я обожаю). Её исторический экскурс в тему «Послеполуденного отдыха фавна» уже скоро можно будет прочитать на сайте.

В этом наборе помимо теоретиков у нас был один практик: из Новосибирска к нам приехала Маргарита Кольцова. Мне всегда импонирует посыл практиков пробовать писать о танце. Вероятно, им это делать сложнее, и Рита, безусловно проходила через какие-то слишком очевидные для начинающего театроведа ошибки, но именно она могла замечать кажущиеся незначительными нетанцующему человеку детали. В этом году, кстати заявок от практиков было довольно много. И я думаю, что, может быть, есть смысл сделать даже набор только из практиков современного танца, чтобы попробовать поработать с ними. Если есть запрос, глупо его игнорировать.
После конкурса молодых хореографов Рита поговорила с Анной Щеклеиной, одним из создателей знаменитой компании из Екатеринбурга Zonk’a. Этот небольшой репортаж вы уже можете прочитать на нашем сайте.

Антонина Шевченко, студентка театроведческого факультета ГИТИСа, доблестно совмещала сессию в институте и наши занятия. Не срывая дедлайны, Тоня сдавала все тексты вовремя, но здесь я хочу рассказать о её канале о современном театре и танце, у которого подписчиков не меньше, чем у нас. Ниже вы можете ознакомиться с её решением задания по созданию stories-лекции.
Stories-лекция об Охаде Наарине Антонины Шевченко
Напоследок хочу сказать, что, безусловно, вырвать неделю в середине осени для многочасовых занятий по критике, практически невозможно. У всех либо работа, либо учеба. Но я благодарна всем, кто подавал заявки на эту лабораторию, и безусловно, я бы приняла в группу гораздо больше людей, но тогда мы бы оставались ночевать в нашей аудитории. Также я благодарна всей нашей крохотной и очень дружной группе за интересные занятия, деликатное, но продуктивное обсуждение и за то, что держались молодцом всю нашу сложную неделю.
Конечно, в идеале мне бы хотелось, чтобы такой курс длился хотя бы полгода. Столько всего можно насмотреть и обсудить, столько написать интересного, но радость Context'a в том, что мы со студентами смотрим лучшие современные постановки вживую на сцене и сразу же пытаемся все это обсудить и описать. Я благодарна фестивалю за то, что эта лаборатория уже несколько лет существует и так радушно принимает слушателей на абсолютно все события. Мы ходим не только на спектакли, но также и на репетиции, прогоны, паблик-токи и лекции. И я знаю, что для многих эта интенсивная стажировка стала важным шагом к осознанию актуальности для себя этой профессии.
Made on
Tilda