лонгрид
Первые леди танца-модерн
3 ноября на экраны выходит фильм «Танцовщица», рассказывающий о судьбах великих предшественниц американского танца-модерн — Лой Фуллер и Айседоры Дункан.
No fixed points подготовит вас к просмотру долгожданной картины, рассказав самое важное о жизни этих двух невероятных женщин.
Автор текста — Вита Хлопова
Редактор — Ирина Синицина
No fixed points подготовит вас к просмотру долгожданной картины, рассказав самое важное о жизни этих двух невероятных женщин.
Автор текста — Вита Хлопова
Редактор — Ирина Синицина
Две великие американки — Лой Фуллер и Айседора Дункан — давно уже осели в учебниках истории, как «предвестницы танца-модерн». И если про Дункан в России, по вполне понятным причинам, существует приличное количество литературы и информации, то личность Лой Фуллер остается все еще малоизвестной широкой публике.
Кто такая Айседора Дункан?
Из всей истории любого направления современного танца, будь то свободный танец, танец-модерн, или выразительный танец, только о Дункан у нас написаны сонмы книг и переведены некоторые из её работ. В русскоязычном пространстве нет специалистов, подробно изучающих творчество Марты Грэм, Мэри Вигман, или даже Мориса Бежара, но вот по Дункан найдется несколько уважаемых исследователей. Каждый год по всему миру читаются лекции о ней, проводятся научные съезды с исследователями со всего мира, и даже танец её продолжает вдохновлять и волновать. Дунканисток по миру, конечно, больше, чем грэмисток или фуллеристок, а ее трагическая судьба до сих пор будоражит широкую публику. В чем же секрет этой нашей любви к той, чьи танцы мало сохранились: в том ли, что она, полюбив Россию и став женой Есенина, сразу стала русской «Дунькой», как ласково её называл поэт, или в том, что она сумела изменить вектор развития хореографии?
Однажды в 1901 году Лой Фуллер приехала в студию на авеню Вилье в Париже, чтобы посмотреть выступление одной молодой американской танцовщицы. Вероятно, она получила приглашение, написанное от руки: «Мисс Дункан будет танцевать под звуки арфы и флейты в своей студии вечером следующего четверга, и если вы чувствуете, что увидеть этого маленького человека, танцующего против волн всемогущей судьбы, стоит 10 франков — почему бы и не прийти». Или возможно, Лой просто услышала слова Эжена Карьера, что «Танец Айседоры Дункан — это уже не развлечение, это персональная манифестация, так же как и произведение искусства».
У двух танцовщиц было мало общего. Фуллер была известна и популярна в артистических кругах. Дункан наслаждалась крошечным успехом в Лондоне, но была практически неизвестна в Париже, и влачила почти нищенское существование. В то время как Фуллер скрывала массивный корпус в тоннах ткани, Дункан использовала для танца только лишь тело и простейшие костюмы, избегая различных театральных излишеств, от которых зависели представления Фуллер.
У двух танцовщиц было мало общего. Фуллер была известна и популярна в артистических кругах. Дункан наслаждалась крошечным успехом в Лондоне, но была практически неизвестна в Париже, и влачила почти нищенское существование. В то время как Фуллер скрывала массивный корпус в тоннах ткани, Дункан использовала для танца только лишь тело и простейшие костюмы, избегая различных театральных излишеств, от которых зависели представления Фуллер.
© Bettmann/Corbis
Лой была впечатлена увиденным, и сразу же пригласила Айседору в свою труппу, где та смогла бы исполнять свои собственные танцы. Она не могла и представить, что эта миленькая девочка затмит ее и ее наследство, и что именно Дункан будет больше ассоциироваться с новым танцем и с утверждением женской свободы на сцене.
Несмотря на то, что Дункан считалась революционеркой, которая оказала неоценимое влияние на последующее развитие танца, ее называли «прославленным эмулятором». Многое из того, что она делала, не было новым. Она не была первой, кто стал танцевать в греческих хитонах, в те дни это было модно: так одевалась Женевьев Стеббинс на свои дельсартовские лекции. Эмансипация уже начала освобождать женщин от их узких корсетов, что быстро переняла и Айседора. Многие другие танцовщики также танцевали с голыми ногами и оголенными частями тела.
Но ее настоящим вкладом в развитие современного танца стало открытие новой мотивации танца. Дункан росла в конце 19 века, когда греческая культура воспринималась как высочайшее выражение человеческого существования. Греки верили, что разум и тело были равны: они жадно изучали гимнастику и искусства, желая развиваться как интеллектуально, так и физически. Дункан соединила эти греческие идеалы с философией американских трансценденталистов, в частности с идеями Ральфа Уольдо Эмерсона, работа которого «Природа» 1836 года станет формулировкой этой философии. Он верил, что природа является знаком духовного — что Бог существует и в ней, и в человеке.
Греция Дункан, как писал Кёрстин Линкольн, была «реальным выражением калифорнийского пантеизма». Она почитала творчество Уолта Уитмана и любила говорить, что её первая идея танцевать пришла не от античности, но от ритма волн и ветра на траве. Хотя пресса позже будет указывать на Грецию, как на источник ее вдохновения, напоминая о схожести её поз с фигурами на вазах. А на самом деле хореографическая лексика Дункан имела отношение больше к природе и к американскому безумию дельсартизма.
Часто пишут, что Дункан создала свой новый танец в противовес классическому. Что на самом деле не совсем корректно: классический балет в Америке не имел таких мощных корней, как в Европе, более того, только Баланчину чуть позже удалось создать настоящий американский балет. Поэтому желание двигаться свободно у Дункан возникло не из-за неприязни к балету, более того, она пыталась даже ходить на балетные классы, и наблюдала за работой Анны Павловой в 1904 году. Но тогда Дункан пожаловалась, что эти строгие балетные экзерсисы повторялись бездумно: «это прямо противоположно всем теориям, на которых я основывала свою школу, где тело становится прозрачным переходником между разумом и духом».
Несмотря на то, что Дункан считалась революционеркой, которая оказала неоценимое влияние на последующее развитие танца, ее называли «прославленным эмулятором». Многое из того, что она делала, не было новым. Она не была первой, кто стал танцевать в греческих хитонах, в те дни это было модно: так одевалась Женевьев Стеббинс на свои дельсартовские лекции. Эмансипация уже начала освобождать женщин от их узких корсетов, что быстро переняла и Айседора. Многие другие танцовщики также танцевали с голыми ногами и оголенными частями тела.
Но ее настоящим вкладом в развитие современного танца стало открытие новой мотивации танца. Дункан росла в конце 19 века, когда греческая культура воспринималась как высочайшее выражение человеческого существования. Греки верили, что разум и тело были равны: они жадно изучали гимнастику и искусства, желая развиваться как интеллектуально, так и физически. Дункан соединила эти греческие идеалы с философией американских трансценденталистов, в частности с идеями Ральфа Уольдо Эмерсона, работа которого «Природа» 1836 года станет формулировкой этой философии. Он верил, что природа является знаком духовного — что Бог существует и в ней, и в человеке.
Греция Дункан, как писал Кёрстин Линкольн, была «реальным выражением калифорнийского пантеизма». Она почитала творчество Уолта Уитмана и любила говорить, что её первая идея танцевать пришла не от античности, но от ритма волн и ветра на траве. Хотя пресса позже будет указывать на Грецию, как на источник ее вдохновения, напоминая о схожести её поз с фигурами на вазах. А на самом деле хореографическая лексика Дункан имела отношение больше к природе и к американскому безумию дельсартизма.
Часто пишут, что Дункан создала свой новый танец в противовес классическому. Что на самом деле не совсем корректно: классический балет в Америке не имел таких мощных корней, как в Европе, более того, только Баланчину чуть позже удалось создать настоящий американский балет. Поэтому желание двигаться свободно у Дункан возникло не из-за неприязни к балету, более того, она пыталась даже ходить на балетные классы, и наблюдала за работой Анны Павловой в 1904 году. Но тогда Дункан пожаловалась, что эти строгие балетные экзерсисы повторялись бездумно: «это прямо противоположно всем теориям, на которых я основывала свою школу, где тело становится прозрачным переходником между разумом и духом».
Дункан родилась в Сан-Франциско 26 мая 1877 года. Ее мать после раннего развода вынуждена была растить 4 детей в бедности, и юность Айседоры прошла в постоянных переездах с квартиры на квартиру. Мать Айседоры придерживалась убеждений, что можно сидеть без хлеба, но нельзя жить без поэзии и музыки. В возрасте 11 лет, фактически не имея никакой профессиональной подготовки, Айседора вместе со своей сестрой Элизабет, давала уроки танцев соседским детям, а потом и семьям богатых калифорнийцев. В 12 лет она бросила школу. А в 15 лет была упомянута в адресной книге Окленда, как «Мисс, А (как Анжела) Дора Дункан, учительница танцев».
В 1895 году семья решила, что Айседора должна попробовать силы на профессиональной сцене. Девушка выступила перед директором передвижной труппы, но антрепренер отказался принять её, сказав матери: «То, что делает ваша дочь, годится скорее для церкви, чем для театра».
И все же в июне 1895 года Айседора добилась ангажемента в Чикаго. Она танцевала, именуясь на афише «Калифорнийским фавном», в кафешантане «Мазоник Руф Гарден», выступая с двумя танцами: первый был её сочинением на музыку «Весенней песни» Мендельсона, второй отвечал требованию антрепренера, настаивавшего на «чем-нибудь возбуждающем, чтобы ноги поднимали повыше и было побольше оборок».
К 1896 году её семья переехала в Нью-Йорк, где Айседора была принята в труппу к Августину Дейли. Эти выступления не приносили, однако, ни удовлетворения, ни даже средств к существованию. Но Дейли позволил Дункан поехать в Лондон со своей труппой.
И все же в июне 1895 года Айседора добилась ангажемента в Чикаго. Она танцевала, именуясь на афише «Калифорнийским фавном», в кафешантане «Мазоник Руф Гарден», выступая с двумя танцами: первый был её сочинением на музыку «Весенней песни» Мендельсона, второй отвечал требованию антрепренера, настаивавшего на «чем-нибудь возбуждающем, чтобы ноги поднимали повыше и было побольше оборок».
К 1896 году её семья переехала в Нью-Йорк, где Айседора была принята в труппу к Августину Дейли. Эти выступления не приносили, однако, ни удовлетворения, ни даже средств к существованию. Но Дейли позволил Дункан поехать в Лондон со своей труппой.
В 1898 году она покидает труппу Дейли и возвращается в Америку, где выступает с определенным успехом как «салонная солистка»: она стала появляться в гостиных богатых дам из высшего общества, таким образом зарабатывая себе на жизнь. Они приглашали ее танцевать в их салонах, поручали заниматься танцем с их детьми, изредка финансировали и публичные выступления. Однако полная зависимость от богатых дам-патронесс не могла не тяготить девушку. У Дункан уже складывался к этому времени свой взгляд на искусство танца, и то, что она видела в Америке, не вызывало у нее энтузиазма. Поэтому она решила продолжить как свое образование, так и свои поиски, в Европе.
Ванесса Редгрейв в роли Айседоры Дункан в фильме «Айседора» 1968 года.
Режиссер — Карел Рейш
Режиссер — Карел Рейш
В возрасте 22 лет, в 1899 году, она вместе со своей семьей села в судно, перевозящее крупный рогатый скот, и уехала в Англию. Там Дункан получила теплый прием среди интеллектуалов, артистов и меценатов. То, чего так долго она искала в Америке.
Важным моментом её жизни стала поездка в Париж в 1900 году, когда она написала: «Не было ни одного памятника, перед которым мы бы не стояли в восхищении, наши молодые американские воодушевленные души стояли перед культурой, которую мы так тяжко старались найти».
В то лето в Париже была в разгаре Всемирная выставка, а Айседора изучала Лувр, видела выступления Лой Фуллер и Сада-Якко, и восхищалась скульптурой Родена. Он впоследствии много работал с ней, делал каллиграфические скетчи. Позже она станет музой для многих скульпторов, в частности, Антуан Бурдель запечатлел танцующую Дункан на барельефе здания театра Елисейских полей.
Здесь в конце 1901 года она вступила в труппу Лой Фуллер, имевшую огромный успех в Париже.
Важным моментом её жизни стала поездка в Париж в 1900 году, когда она написала: «Не было ни одного памятника, перед которым мы бы не стояли в восхищении, наши молодые американские воодушевленные души стояли перед культурой, которую мы так тяжко старались найти».
В то лето в Париже была в разгаре Всемирная выставка, а Айседора изучала Лувр, видела выступления Лой Фуллер и Сада-Якко, и восхищалась скульптурой Родена. Он впоследствии много работал с ней, делал каллиграфические скетчи. Позже она станет музой для многих скульпторов, в частности, Антуан Бурдель запечатлел танцующую Дункан на барельефе здания театра Елисейских полей.
Здесь в конце 1901 года она вступила в труппу Лой Фуллер, имевшую огромный успех в Париже.
Именно Лой Фуллер способствовала тому, что в Вене в 1902 году Дункан удалось выступить перед прессой и небольшими группами зрителей, главным образом из среды художественной интеллигенции в Домах искусств.
Однако первый большой публичный успех ждал ее в Будапеште уже после того, как она ушла от Фуллер. Публика была восхищена. В Мюнхене и Берлине Дункан была потрясена тем, с каким уважением к ней отнеслись интеллектуалы, что позволили ей войти в их круг, о чем она в Америке и мечтать не могла.
В 1904 году Козима Вагнер, дочь Ференца Листа и жена Рихарда Вагнера, пригласила её выступить в опере Вагнера «Тангейзер». Айседоре польстило, что большинство немцев сочли её искусство выросшим, как и все развитые цивилизации, из Древней Греции. Она учила немецкий, чтобы иметь возможность читать немецких философов в оригинале, и обнаружила, что пантеизм и немецкая натурфилософия были подтверждением её теорий. Любовь Ницше к танцу, как к метафоре жизни, утвердила её мнение о том, что она как раз и входила в то число избранных «сверхлюдей». Она хранила толстый томик его работ у себя около кровати на протяжении всей своей жизни.
Александр Гросс, венгерский импресарио, организовал ей концерт (которому предшествовала её лекция о новом танце — «Танец будущего») в театре «Урания» 19 апреля 1902 года. Эта дата — начало триумфальных выступлений артистки по странам Европы: в городах Германии на протяжении 1902 и 1903 годов, снова в Вене, в Париже в «Трокадеро» в 1903 году.
И, наконец, в декабре 1904 года в России. Эти первые концерты в Петербурге и Москве зимой 1904/1905 годов имели огромное значение и для дальнейшего развития искусства танца в России, и для самой Дункан, потому что здесь её намерения нашли, пожалуй, самую горячую поддержку, здесь о ней постоянно писали, здесь ей подражали.
Однако первый большой публичный успех ждал ее в Будапеште уже после того, как она ушла от Фуллер. Публика была восхищена. В Мюнхене и Берлине Дункан была потрясена тем, с каким уважением к ней отнеслись интеллектуалы, что позволили ей войти в их круг, о чем она в Америке и мечтать не могла.
В 1904 году Козима Вагнер, дочь Ференца Листа и жена Рихарда Вагнера, пригласила её выступить в опере Вагнера «Тангейзер». Айседоре польстило, что большинство немцев сочли её искусство выросшим, как и все развитые цивилизации, из Древней Греции. Она учила немецкий, чтобы иметь возможность читать немецких философов в оригинале, и обнаружила, что пантеизм и немецкая натурфилософия были подтверждением её теорий. Любовь Ницше к танцу, как к метафоре жизни, утвердила её мнение о том, что она как раз и входила в то число избранных «сверхлюдей». Она хранила толстый томик его работ у себя около кровати на протяжении всей своей жизни.
Александр Гросс, венгерский импресарио, организовал ей концерт (которому предшествовала её лекция о новом танце — «Танец будущего») в театре «Урания» 19 апреля 1902 года. Эта дата — начало триумфальных выступлений артистки по странам Европы: в городах Германии на протяжении 1902 и 1903 годов, снова в Вене, в Париже в «Трокадеро» в 1903 году.
И, наконец, в декабре 1904 года в России. Эти первые концерты в Петербурге и Москве зимой 1904/1905 годов имели огромное значение и для дальнейшего развития искусства танца в России, и для самой Дункан, потому что здесь её намерения нашли, пожалуй, самую горячую поддержку, здесь о ней постоянно писали, здесь ей подражали.
Важнейшим событием ее жизни была встреча с театральным дизайнером и реформатором Эдвардом Гордоном Крэгом, от которого в 1906 году она родила ребенка. В 1908 году, по приезду в Россию, она долгое время разговаривала со Станиславским; позднее режиссер говорил, что Дункан, как и он, «<…> искала этот творческий мотор, который должен уметь класть в свою душу актер перед тем, как выходить на сцену.».
Дункан выступала по всей Европе, от Лондона и Парижа до Афин и Москвы в течение 8 лет. В Америку она вернулась лишь в 1908 году, а во второй раз — в 1911, годом позднее после рождения ее сына, Патрика, чьим отцом был американский предприниматель Парис Зингер. Ее американский репертуар включал в себя работы на музыку Глюка, Штрауса, Чайковского, Моцарта, Бетховена, Шопена, Баха, Вагнера и Шуберта. Но американские критики писали, что вряд ли можно назвать танцем то, что исполняла Дункан.
Дункан выступала по всей Европе, от Лондона и Парижа до Афин и Москвы в течение 8 лет. В Америку она вернулась лишь в 1908 году, а во второй раз — в 1911, годом позднее после рождения ее сына, Патрика, чьим отцом был американский предприниматель Парис Зингер. Ее американский репертуар включал в себя работы на музыку Глюка, Штрауса, Чайковского, Моцарта, Бетховена, Шопена, Баха, Вагнера и Шуберта. Но американские критики писали, что вряд ли можно назвать танцем то, что исполняла Дункан.
Айседора Дункан и Гордон Крэг.
Фоторепродукция В. Дюжаева
Фоторепродукция В. Дюжаева
Годы успеха Дункан пришлись до Первой Мировой Войны. После окончания войны её искусство и её жизнь кардинально изменились. Двое ее детей трагически погибли в 1913 году: событие, которое навсегда омрачит ее жизнь. Потом она родила ребенка, который умер через час после рождения. Она заметно постарела, перестала следить за собой, сильно поправилась и стала пить. Девичья невинность, радость и беспечность ушли из её танцев, ставших более статичными.
Будучи в затрудненном финансовом положении, Дункан продолжала выступать в разных местах, и сделала несколько гастрольных туров в США. В 1922—1923 годах, сразу после свадьбы с Сергеем Есениным, танцовщица была практически затравлена своей собственной страной за использование «аморальных» костюмов и за симпатию большевикам во время того, как антикоммунистическая истерия захватила нацию. Лишенная гражданства Америки из-за брака с иностранцем, она так и не вернулась в свою родную страну. Пятью годами позже, в Ницце, в возрасте 49 лет, она трагически погибла, будучи задушенной своим шарфом, который застрял в колесе Бугатти.
Будучи в затрудненном финансовом положении, Дункан продолжала выступать в разных местах, и сделала несколько гастрольных туров в США. В 1922—1923 годах, сразу после свадьбы с Сергеем Есениным, танцовщица была практически затравлена своей собственной страной за использование «аморальных» костюмов и за симпатию большевикам во время того, как антикоммунистическая истерия захватила нацию. Лишенная гражданства Америки из-за брака с иностранцем, она так и не вернулась в свою родную страну. Пятью годами позже, в Ницце, в возрасте 49 лет, она трагически погибла, будучи задушенной своим шарфом, который застрял в колесе Бугатти.
Айседора Дункан и Сергей Есенин
Как она двигалась? Существует лишь одна съемка, запечатлевшая Дункан без её ведома в небольшой деревне недалеко от Москвы в 1921 году, где она исполняет ряд простых вальсовых движений. Хоть кадры и слишком быстротечны, все же можно увидеть, что двигается она с невероятной грацией.
Вот, что говорила Рут Сен-Дени о Дункан: «Для нее было невозможным использовать одну часть тела без того, чтобы она не двигалась вместе с другими… Если она двигала плечом, то это движение проходило вплоть до пальцев ее ноги. Это был чистый импульс движения». Однако, она могла довольно часто держать публику в бездыханном напряжении, просто стоя без движения на протяжении длинных музыкальных пассажей. Каролин Карлсон вспоминала, что по словам Алвина Николая, видевшего Дункан на сцене, люди рыдали от того, как она в течение 20 минут медленно поднимала руки наверх.
Вот, что говорила Рут Сен-Дени о Дункан: «Для нее было невозможным использовать одну часть тела без того, чтобы она не двигалась вместе с другими… Если она двигала плечом, то это движение проходило вплоть до пальцев ее ноги. Это был чистый импульс движения». Однако, она могла довольно часто держать публику в бездыханном напряжении, просто стоя без движения на протяжении длинных музыкальных пассажей. Каролин Карлсон вспоминала, что по словам Алвина Николая, видевшего Дункан на сцене, люди рыдали от того, как она в течение 20 минут медленно поднимала руки наверх.
Ее первая школа, которой занялась ее сестра Элизабет, открылась в Грюнвальде, недалеко от Берлина, в 1904 году; вторая — с финансовой помощью Париса Зингера, в Нейи, а затем в Бельвю-сюр-Сен, во Франции, прямо перед Первой мировой войной; и третья — в Москве в 1921 году по приглашению Луначарского, где ей обещали — но не вышло — около тысячи студентов. Со студентов не брали плату.
В Америке попытка в 1915 году основать «Школу Дункан для детей рабочего класса» не увенчалась успехом.
Единственная школа, которая хоть как-то пережила Вторую мировую войну, это школа в Советском Союзе, которой руководила Ирма Дункан. Говорят, даже танцовщики Большого ходили на её классы. Главным принципом обучения было «освобождение тела от всех оков к его натуральному движению». А главной задачей — объявить танец серьезным искусством.
В Америке попытка в 1915 году основать «Школу Дункан для детей рабочего класса» не увенчалась успехом.
Единственная школа, которая хоть как-то пережила Вторую мировую войну, это школа в Советском Союзе, которой руководила Ирма Дункан. Говорят, даже танцовщики Большого ходили на её классы. Главным принципом обучения было «освобождение тела от всех оков к его натуральному движению». А главной задачей — объявить танец серьезным искусством.
Повлияла ли она на артистов других жанров хореографии? Видимо, да, если в своих мировых турне Анна Павлова надевала тунику и сандалии, популяризируя стиль Дункан, хотя её интерпретация таких танцев не была лишена классической выправки. Балетмейстер Александр Горский переработал классический репертуар и создал балеты, используя новые средства выражения и асимметрии, пришедшие с Дункан. Эмиль Жак-Далькроз относился с почтением к творчеству Дункан, и его танцы для своих учеников часто напоминали дункановские.
Суммируя достижения Дункан, исследовательница из Австрии Гунхильда Шюллер-Оберцаухер подводит итог: «Айседора Дункан вместе с другими американцами (например, Рут Сен-Денис и Мод Аллан, также начинавших свою артистическую карьеру в Вене и Берлине) завоевала новые сцены для своих выступлений; Дункан совершала революцию в области формы сценического танца; она разрабатывала новую тематику; Дункан помогла утвердиться свободному танцу как особой форме искусства; она сыграла решающую роль в эмансипации женщины; она привлекла новых зрителей, из которых сформировалось первое поколение европейских исполнителей свободного танца».
Но в США, как это ни парадоксально, идеи этой великой американки не находили отклика дольше всего. Она приезжала туда в 1909, 1911, 1917 и 1922 годах и всякий раз встречала в лучшем случае равнодушие, в худшем — недоброжелательство. А между тем и здесь медленно, но верно шел процесс формирования новых форм танца. Только главная роль тут принадлежала не Дункан, а другим танцовщикам.
Парадокс, что она основала множество школ в разных странах, и несмотря на то, что у нее было много учеников, она не оставила ни одного последователя. Говорят, что она не изобрела никакой техники, но это в какой-то мере неправда. Она настолько много размышляла о своем искусстве, изучала движение, и спонтанность, которая ей овладевала, не может быть спутана с отсутствием мыслительного процесса. Она заявляла: «Я понимаю, что мои единственные учителя в танец были — Жан-Жак Руссо, Уолт Уитман и Ницше». Она хотела создать что-то новое, поэтому так яростно сопротивлялась всякому кодифицированию в движении.
Важность Айседоры для танца-модерн не в развитии техники, а в открытии разума. Танец для нее — это духовное выражение, которое черпает свои источники скорее в человеческой душе, чем в каких-то уже заранее установленных формах.
Суммируя достижения Дункан, исследовательница из Австрии Гунхильда Шюллер-Оберцаухер подводит итог: «Айседора Дункан вместе с другими американцами (например, Рут Сен-Денис и Мод Аллан, также начинавших свою артистическую карьеру в Вене и Берлине) завоевала новые сцены для своих выступлений; Дункан совершала революцию в области формы сценического танца; она разрабатывала новую тематику; Дункан помогла утвердиться свободному танцу как особой форме искусства; она сыграла решающую роль в эмансипации женщины; она привлекла новых зрителей, из которых сформировалось первое поколение европейских исполнителей свободного танца».
Но в США, как это ни парадоксально, идеи этой великой американки не находили отклика дольше всего. Она приезжала туда в 1909, 1911, 1917 и 1922 годах и всякий раз встречала в лучшем случае равнодушие, в худшем — недоброжелательство. А между тем и здесь медленно, но верно шел процесс формирования новых форм танца. Только главная роль тут принадлежала не Дункан, а другим танцовщикам.
Парадокс, что она основала множество школ в разных странах, и несмотря на то, что у нее было много учеников, она не оставила ни одного последователя. Говорят, что она не изобрела никакой техники, но это в какой-то мере неправда. Она настолько много размышляла о своем искусстве, изучала движение, и спонтанность, которая ей овладевала, не может быть спутана с отсутствием мыслительного процесса. Она заявляла: «Я понимаю, что мои единственные учителя в танец были — Жан-Жак Руссо, Уолт Уитман и Ницше». Она хотела создать что-то новое, поэтому так яростно сопротивлялась всякому кодифицированию в движении.
Важность Айседоры для танца-модерн не в развитии техники, а в открытии разума. Танец для нее — это духовное выражение, которое черпает свои источники скорее в человеческой душе, чем в каких-то уже заранее установленных формах.
