Он говорит, что обычно танцоры — свои самые суровые критики, все время себя ругают и, конечно, отмахиваются от похвалы, но «вы должны первыми поверить, что у вас получается здорово, иначе как же вы сможете убедить в этом других?». Кажется, этот совет пригодился бы не только танцорам. Приободренная, аудитория оживляется, и у них получается все лучше и лучше.

В колледже Оклахома-сити был уже и балет, и джаз, и чечетки, и Ник, смеясь, говорит, что тут оторвался по полной — записался на все классы сразу. На вопрос о танцевальных кумирах юности говорит просто: «Знаете, у меня никогда не было работы мечты, как не было и какого-то конкретного кумира из танцевальной элиты. Мы с мамой, конечно, обожали фильм Center Stage, я смотрел его тысячу раз, и мне было легко восхищаться этими ребятами, потому что я знал, что никогда не буду классическим танцовщиком, как они. Я не сравнивал и не сопоставлял себя ни с кем. Кто действительно меня вдохновлял, так это такие же танцующие ребята, как я, с которыми мы встречались на соревнованиях. Помню, я все время участвовал в каких-то конкурсах, путешествовал по всей стране, и знакомился там с удивительными людьми. Мы все обожали танец, могли говорить о нем день и ночь, и у меня было два, так сказать, набора друзей: обычные ребята — в моем родном городе и танцовщики — в совершенно разных штатах Америки. Я думаю, что общество ярких творческих людей, полностью разделяющих твои увлечения, и постоянная поддержка семьи — вот основные факторы, сформировавшие меня как танцовщика».

Окончив колледж, Ник переехал в Нью-Йорк, центр танцевальной жизни страны. У него не было четких планов или целей на будущее, и молодому танцовщику, можно сказать, повезло: один хореограф увидел портфолио такого же рыжего, как он сам, парня, и пригласил его сняться в одном из эпизодов Saturday Night Live, телешоу, которое смотрит вся Америка. Так Ника стали понемногу узнавать в танцевальных кругах и приглашать участвовать в других проектах – именно поэтому, улыбается Ник, мое резюме такое разношерстное: «Когда ты работаешь в какой-нибудь танцевальной компании или театре, они сами формируют твой репертуар, и у тебя нет выбора. Когда ты работаешь сам на себя, твой опыт будет чуть более эклектичным». Нью-Йорк, размышляет Ник, - это идеальное место для экспериментов: сегодня ты всегда можешь заняться тем, о чем вчера и помыслить не смел, и это потрясающе. Он с теплотой вспоминает свой опыт работы в American Dance Machine, где они танцевали Джерома Роббинса и других известных хореографов: «Там я узнал, что такое преданность работе и как вообще устроен танцевальный процесс, и, возможно, именно благодаря этому опыту мне так нравится ставить танцы: я люблю быть в студии, окруженный танцовщиками, и что-то сочинять. Мне нравится, что своим танцем я могу рассказать какую-то историю – или, напротив, ничего не рассказывать, а люди все равно придут на тебя посмотреть. По-моему, это довольно здорово».

На Бродвее он преподает уже полтора года, и говорит о школе, ее сотрудниках и студентах, с большим почтением и восторгом. Аудитория Steps on Broadway – это, как правило, профессиональные танцоры, которые не стоят на месте, а хотят постоянно развивать свое мастерство. Ник говорит, что безумно благодарен администрации школы, которая поверила в него и пригласила преподавать даже тогда, когда он не был особо известен: «Мне сказали: не оглядывайся на других. Не смотри, как ведут занятия твои коллеги, не пытайся их повторить. Делай свое. Пусть на занятие придут двое, но они придут именно к тебе». Первое время так и было, но со временем учитель приобрел уверенность в своих силах – и учеников стало заметно больше. Иногда кто-то приходит и встает в конец зала, делая на основе материала занятия что-то свое, и Ник считает, что это нормально: «Иногда ты готов выжимать из себя все соки, а иногда нужно просто побыть в творческой атмосфере, напитаться энергией танца. Я это понимаю и никогда никого не прессую. Если человек не в настроении, он просто не сможет станцевать идеально, потому что танец – это состояние души, а не возможности вашего тела». Адаптируете ли вы занятие под уровень аудитории? – Ну уж нет, улыбается Ник: он большой фанат порядка и потому продумывает каждое занятие заранее, готовит связки и комбинации. Одну и ту же комбинацию танцуют несколько раз, а потом ее сменяет что-то новое. Не жалко ли отпускать? Жалко – пожимает плечами – но ничего не поделаешь, таков творческий процесс.

Творческий процесс, впрочем, не стоит на месте: Ник уже поставил несколько танцевальных номеров и два мьюзикла, но в Нью-Йорке ему еще не доводилось делать собственных проектов для сцены. Он говорит, что мечтает испытать на себе, каково это – сидеть в зрительном зале и с замиранием сердца наблюдать, как другие танцуют твою работу. Похожее волнение он испытал, готовя проект танцевального видео на музыку Florence and the Machine: это был добровольный, некоммерческий проект, и было очень волнительно и почетно понимать, что отличные танцовщики в свое свободное время пришли в нем поучаствовать, просто потому, что им нравится хореография и идея. Оказывается, когда ты делаешь что-то главным образом из любви к искусству, работа становится по-настоящему особенной. «Я бы мечтал поставить какое-нибудь шоу на Бродвее, – признается Ник. – Мне как зрителю не очень нравятся просто линии и формы, мне более симпатичны истории с сюжетом. Я понимаю, что возможность соотнести себя с героем спектакля – это палка о двух концах, но я все равно хотел бы показать какую-нибудь историю, в которой зритель смог бы увидеть себя. С другой стороны, если кто-то скажет «я не понял, о чем спектакль, но мне понравилось», я все равно буду доволен: это будет означать, что достучаться до зрителя мне помог язык тела».

Больше всего мне запоминается мелодия, причем не обязательно самые очевидные ее фрагменты. Даже в детстве я был таким: друзья подкалывали меня, что я не могу вспомнить ни одной строчки из популярных песен, зато могу напеть какие-то странные куски мелодии. И вот такие обрывки мелодий вдохновляют меня на танец». Своими творениями Ник делится с подписчиками в Инстаграме: «У меня довольно сложное отношение к повсеместному распространению социальных сетей: я пока не очень понимаю, хорошо это или плохо, другое дело, что это совершенно неизбежно в современном мире. Но мне точно нравится, что видеозаписи в моем блоге вдохновляют других пойти и начать танцевать». Коммерческий джаз, поясняет Ник, это танец, который и нужно смотреть, словно через линзу, будто его сняли на пленку и показали по телевизору, как рекламный ролик, отсюда и название [commercial – «реклама по телевизору», прим. ред.]. Телевизионная реклама всегда снимается с расчетом на определенную аудиторию, но во время трансляции ее смотрят и другие зрители, и задача создателей – сделать так, чтобы ролик привлек внимание каждого. «Мне часто оставляют комментарии люди, далекие от мира танца. То, что вы делаете, кажется так легко и просто, говорят они, мне кажется, я тоже так смогу! В этом и фокус – чтобы сложное выглядело простым. И мне важно, чтобы люди попробовали. Я всегда говорю – идите и танцуйте. Идите в театр. Живое представление – это ни с чем не сравнимый опыт, и зрители в России, которые часто ходят на балет в театр, думаю, меня поймут как никто другой».